у детей тоже более расслабленный – исключительно для домашнего общения.
Встречаясь на детской площадке с русскоязычными мамами, которые общаются со своими детьми по-русски (собственно, именно так я их и вычисляю), я всегда спрашиваю, как им удалось достичь такого результата. Польщённые женщины рассказывают практически одну и ту же историю: занимались своими детьми сами, никому их не передоверяли, читали русские книжки и смотрели русские мультфильмы. И, как правило, потребовалось много-много дисциплины, прежде всего со стороны самой мамы. Потому что трудно продолжать говорить с ребёнком по-русски, когда он тебя не понимает и не делает, чтó ты просишь. Когда он упорно отвечает по-английски. Когда свёкры говорят, что ребёнку, растущему в Англии, нужен прежде всего английский, и вообще не надо насаждать ему два языка одновременно, а то у него шизофрения разовьётся. Когда папа считает, что не участвует в семейном общении на равных, и просит в его присутствии говорить с детьми на языке, который он понимает. Когда о том же просят английские подруги, соседи и гости. Когда в дом приходят школьные друзья ребёнка, которые тоже по-русски не говорят. Когда просто не хочется привлекать внимание к тому факту, что ты иностранка, обращаясь к ребёнку по-русски в общественном месте.
Если говорить о собственном опыте, то мои дети слишком малы, чтобы делать какие-то выводы. Скажу только, что несмотря на весь энтузиазм, целеустремлённость и самодисциплину мамы, одних лишь её усилий недостаточно. Необходимо обеспечивать целый ряд других факторов, и пока мои дети ещё не определились с доминантным языком я должна создать им среду, в которой их русский язык может развиваться.
После прочтения нескольких книг о билингвизме пришлось попрощаться с иллюзией, что мои дети когда-либо будут говорить, читать и писать по-русски так же свободно, как я, просто потому, что невозможно обеспечить такой уровень языка вне русскоязычной среды, а расстояние между Лондоном и моим родным городом, сложности в оформлении виз, возраст и здоровье моих родителей и пандемия коронавируса пока что никак не способствуют возможностям русскоязычного общения. К сожалению, даже опыт специально организованных мероприятий с детьми из других русскоязычных семей, которое так поощряется умными книгами про билингвизм, свидетельствует о том, что дети всё равно выбирают средством общения английский язык, а их русские мамы в присутствии английских и прочих иностранных мужей тоже автоматически переходят на английский.
Стоит ещё отметить: английский часто становится общим языком между братьями и сёстрами, и заставить их говорить друг с другом по-русски просто невозможно. Это ИХ отношения, которые они строят на том языке, который считают более подходящим. Попробуйте перестать говорить со своей сестрой или братом на родном языке и полностью перейти на другой. Понимание, может, и не будет утрачено, а вот некая тонкая интимность и доверительность уйдут. Ведь именно поэтому так важно общаться с детьми на своём родном языке, несмотря на запросы социума: как бы вы хорошо ни знали язык страны, выразить на нём свои чувства намного сложнее, чем на родном, и, следовательно, построить доверительные отношения с ребёнком – тоже. Я уж не говорю о невозможности петь колыбельные и рассказывать стишки и потешки на чужом языке просто потому, что мы их не знаем. Да и читать вслух книги на иностранном языке, спотыкаясь на незнакомых словах и теряя необходимую естественность, вы вряд ли будете охотно.
Папа по скайпу спрашивает:
– Так что же, мне теперь учить английский, чтобы с внуками общаться? А то бабушка понимает, тётка тоже понимает, один я не знаю английского.
– Папа, ни в коем случае! На тебя одна надежда. Пока ты не понимаешь английского языка, внукам придётся говорить с тобой по-русски.
Это страшное слово Брекзит
Бесконечные протесты не изменили результатов референдума
Когда Дэвид Кэмерон объявил референдум о «выходе из Европы», никто всерьёз не думал, что британцы проголосуют за Брекзит, включая самого креативного премьер-министра. Просто во время очередных выборов он пообещал всенародное голосование по этой горячей теме, надеясь приобрести дополнительные голоса. Сам он был настолько уверен, что Брекзит никогда не состоится, что даже не разработал плана на случай соответствующего исхода референдума. Оттого и ушёл в отставку на следующий день после оглашения результатов к большому разочарованию тех, кто на предыдущих выборах голосовал персонально за Кэмерона как человека. Сложно понять, зачем политик с ярко-выраженными проевропейскими взглядами пошёл на такой риск и вывел дебаты о членстве Великобритании в ЕС на уровень национального референдума, наверняка понимая: альтернативный результат референдума означает конец его политической карьере. Видимо, рассчитывал столь неочевидным способом убедить британцев в преимуществах тесного сотрудничества с Европой.
Я тогда работала в центре Лондона и каждый день общалась с представителями среднего класса, которые много читали, много путешествовали и в целом отличались широтой взглядов. Все наши разговоры сводились к одному: народу надо дать возможность высказаться, но развод Великобритании с Европой никогда не состоится, потому что это просто нонсенс. С экономической точки зрения, с политической, с дипломатической – вообще с какой ни возьми. Но никто, кажется, не учёл высокий уровень националистических настроений в стране. В Англии же не принято говорить о национализме. Особенно в Лондоне, где англичан меньше, чем иностранцев. Всё пронизано политкорректностью, идеями глобализма, мультикультурализма, того самого diversity (многообразие), без которого уже шагу ступить нельзя. Даже мои студенты, коренные англичане, вполне искренне заявляют о том, что миграция – это благо для Великобритании, и приводят ряд доводов в пользу полчищ мигрантов, наводнивших страну.
Когда я пришла на церемонию получения британского гражданства, которая проходила в показательно мультинациональном округе Брент, мне вместе с сертификатом о гражданстве вручили памятную медаль «Celebrating diversity in the UK» (что-то вроде «Празднуем многообразие Великобритании»). Я тогда ещё подумала: нашли повод для торжества. Горевать надо, а не праздновать. Оплакивать, как дорогого умершего, старую добрую Англию.
В палате, где я лежала после родов, не было англичанок, отовсюду слышалась иностранная речь, обращённая к телефонным собеседникам. Среди медицинского персонала англичан тоже было ничтожно мало: хирург – грек, анестезиолог – француженка, её ассистент – индиец, медсестра, отвечающая за палату – иранка, консультирующий врач – филиппинец, патронажная сестра – полька. Молодые мамы, с которыми я регулярно пересекаюсь во дворе – румынка, болгарка и латышка. Персонал детского сада, который мы посещаем, говорит на девяти языках, о чём они заявляют в рекламной брошюре, а лингвистическое разнообразие воспитанников демонстрирует ещё большее количество языков, подавляющее большинство детей билингвы и трилингвы. Подруга упомянула, что их детский сад не получил «outstanding performance» (самую высокую оценку) от образовательной комиссии Ofsted, потому что они слабо используют технологии (недостаток гаджетов, вовлечённых в учебный и административный процесс), и в группах слабо представлено diversity (то самое мультикультурное разнообразие). Я уж не говорю о моих коллегах из лингвистического центра, которые по умолчанию все иностранцы. Преподавателей, коренных носителей более пятидесяти иностранных языков, может позволить себе только Лондон.
В таких обстоятельствах даже трудно предположить националистические амбиции коренных жителей. Более того, возникает вопрос: а кто тут коренной житель, если очень многие представители этнических меньшинств уже родились в Великобритании?
И тут я ошиблась, подобно миллионам других британцев. Соотношение голосов составило 52 и 48 в пользу брекзитёров. Весьма незначительный перевес, который потом несколько лет не давал покоя проигравшим, им всё хотелось переиграть, и на этот раз победить. Ну не верилось людям, что в результате одного опроса почти полувековое формальное «единение» Великобритании с Европой закончится. Помнится, папа тогда сказал: «Подумаешь, референдум! Подумаешь волеизъявление народа! У нас в 1991 году тоже провели референдум о сохранении Советского Союза, восемьдесят процентов населения проголосовали за единую страну, а потом три президента сели в Беловежской Пуще и сделали так, как им было надо». Многие британцы из проигравшей команды тоже пытались доказать: референдум – это не акт законотворчества, а возможность донести до правительства свои взгляды, и не надо воспринимать
